... и трахнем Юпитера
Ты сильнее, чем скала...
Сила скал отлилась в колокола.
В такую погоду я люблю свой город... Особенно ту его часть, которую я называю "старым городом". Нечто типа французского квартала. Костёл, синагога, лики Девы Марии, смотрящие на тебя из низких окон старых вычурных домов... Всё это кажется чем-то давно знакомым, пережитым в прошлых жизнях, но стёртым из-за перерождения.
Туман, как густой белый кисель, окутывает шпиль телевышки, свисая с неё колышущимися от любого порыва ветра комками. Когда-то в детстве мама учила меня ориентироваться по этой вышке: "Иди на неё и всегда попадёшь домой". Сейчас же туман скрывает её почти полностью и я с горькой улыбкой думаю, что могу не вернуться домой.
Дальше - рынок. Проходя через него, я всегда чувствую себя неким дворянином, с какой-то брезгливостью косясь на продавцов. Хотя в душе я понимаю. что каждый зарабатывает чем может... Но отвращение к такого рода базарам у меня было всегда. Толстые торгашки, в грязных бело-голубых клетчатых передниках, дым сверхтяжёлых сигарет, пластами висящий в воздухе, слякоть и грязь под ногами, обрывки картона и холод... На рынке всегда холодно. Или невыносимо жарко. Другого не дано.
Дальше, дальше, дальше... мимо старого, давно остановившегося завода. какие-то странные чувства появляются, когда проходишь его. Всего каких-то 20 лет назад он блистал новомодно отделанными стенами, блестел чистыми окнами, в которых было видно работающие механизмы... А теперь что? Одна стена развалена, и зияющий черный провал занавешивает огромное полотно, на котором уже посеревшей от времени типографской краской напечатано, что этот известнейший завод продаётся. Но мы-то знаем, что больше никогда не закрутятся шестерни механизмов, больше никогда не прозвучит гудок, призывая людей к работе за конвеерами... Если повезёт, то его выкупят так же, как и наш чуть ли не всемирно известный хлопчато-бумажный комбинат. И тогда станки отправятся на металлолом, а остатки стёкол в окнах со звоном разлетятся на тысячи осколков, уступая место новомодным металлопластиковым окнам. В городе появится новый ночной клуб, над которым будет витать едва уловимый запах кокса, травы и пива...
Жаль всё это осознавать.
Вот и рельсы... Вот и склады. Конечная цель моего путешествия. Я всегда хотел описать это место, но, приходя туда, руки не поднимались, замирая, а сознание целиком и полностью уходило в себя, отказываясь подбирать эпитеты. Меня всегда тянуло к рельсам, будь то метро, или же вот такой железнодорожный вокзал. Всегда казалось, что они уведут тебя из этого города в какое-то необычное место, сокрытое от людских глаз, но доступное только тебе одному. .. И тогда будет своя история, о которой зашепчутся люди. А не тихое существование в квартире с маленьким ноутбуком.
Свора, свора, вера - не тюрьма.
Засыпать всё это снегом... Всю грязь, ржавчину, мазут, битое стекло. Засыпать раз и навсегда, чтоб не вспоминать, видеть только светлую часть мира. Радоваться вместе с остальными, слушать новогодний перезвон колокольчиков, вдыхать запах пушистых елей и греть руки в вязанных варежках.
Туман рассеивается, как будто впитывается во всё живое, неся с собой частичку того человека, который случайно вздохнул, выдыхая маленькое облачко пара...
Пора домой.
Сила скал отлилась в колокола.
В такую погоду я люблю свой город... Особенно ту его часть, которую я называю "старым городом". Нечто типа французского квартала. Костёл, синагога, лики Девы Марии, смотрящие на тебя из низких окон старых вычурных домов... Всё это кажется чем-то давно знакомым, пережитым в прошлых жизнях, но стёртым из-за перерождения.
Туман, как густой белый кисель, окутывает шпиль телевышки, свисая с неё колышущимися от любого порыва ветра комками. Когда-то в детстве мама учила меня ориентироваться по этой вышке: "Иди на неё и всегда попадёшь домой". Сейчас же туман скрывает её почти полностью и я с горькой улыбкой думаю, что могу не вернуться домой.
Дальше - рынок. Проходя через него, я всегда чувствую себя неким дворянином, с какой-то брезгливостью косясь на продавцов. Хотя в душе я понимаю. что каждый зарабатывает чем может... Но отвращение к такого рода базарам у меня было всегда. Толстые торгашки, в грязных бело-голубых клетчатых передниках, дым сверхтяжёлых сигарет, пластами висящий в воздухе, слякоть и грязь под ногами, обрывки картона и холод... На рынке всегда холодно. Или невыносимо жарко. Другого не дано.
Дальше, дальше, дальше... мимо старого, давно остановившегося завода. какие-то странные чувства появляются, когда проходишь его. Всего каких-то 20 лет назад он блистал новомодно отделанными стенами, блестел чистыми окнами, в которых было видно работающие механизмы... А теперь что? Одна стена развалена, и зияющий черный провал занавешивает огромное полотно, на котором уже посеревшей от времени типографской краской напечатано, что этот известнейший завод продаётся. Но мы-то знаем, что больше никогда не закрутятся шестерни механизмов, больше никогда не прозвучит гудок, призывая людей к работе за конвеерами... Если повезёт, то его выкупят так же, как и наш чуть ли не всемирно известный хлопчато-бумажный комбинат. И тогда станки отправятся на металлолом, а остатки стёкол в окнах со звоном разлетятся на тысячи осколков, уступая место новомодным металлопластиковым окнам. В городе появится новый ночной клуб, над которым будет витать едва уловимый запах кокса, травы и пива...
Жаль всё это осознавать.
Вот и рельсы... Вот и склады. Конечная цель моего путешествия. Я всегда хотел описать это место, но, приходя туда, руки не поднимались, замирая, а сознание целиком и полностью уходило в себя, отказываясь подбирать эпитеты. Меня всегда тянуло к рельсам, будь то метро, или же вот такой железнодорожный вокзал. Всегда казалось, что они уведут тебя из этого города в какое-то необычное место, сокрытое от людских глаз, но доступное только тебе одному. .. И тогда будет своя история, о которой зашепчутся люди. А не тихое существование в квартире с маленьким ноутбуком.
Свора, свора, вера - не тюрьма.
Засыпать всё это снегом... Всю грязь, ржавчину, мазут, битое стекло. Засыпать раз и навсегда, чтоб не вспоминать, видеть только светлую часть мира. Радоваться вместе с остальными, слушать новогодний перезвон колокольчиков, вдыхать запах пушистых елей и греть руки в вязанных варежках.
Туман рассеивается, как будто впитывается во всё живое, неся с собой частичку того человека, который случайно вздохнул, выдыхая маленькое облачко пара...
Пора домой.